«Вот – я полирую, вот – наш цех… золотое время!»

– Знаю, Вы не сразу попали в мастерские.

– До прихода в мастерские я успела поработать почтальоном, трудилась на льнозаводе. Поиск работы в одно время даже заставил меня покинуть Палех. Будучи замужем, с ребенком на руках, я оказалась в далекой Воркуте. Работала на ферме, где снегом каждый день заваливало дверь дома!.. Добираться до работы приходилось по шнуру: такие метели и ветра, можно было сбиться с пути. Оттуда я, можно сказать, сбежала после первой зарплаты. Догадалась вернуться в Палех.

Стали жить на прежнем месте, и вот, меня заметил художник Иван Иванович Загонов. Мол, ты такая шустрая, быстрая, приходи, нам нужны в художественные мастерские полировщики. Я ему отвечаю, что не смогу, не сумею. «Все сумели, а ты нет?» – удивился он. «Приходи завтра, я тебя проведу в цех».

– Пришли?

– Да! Моя подруга Вера Пиликина работала там уже второй год. У нее я и училась полировать шкатулки. Из-за ошибки в документах Вера жила под двумя именами. По паспорту – Любовь, но мы всегда звали ее Верой. Мы дружим с ней до сих пор.

– Цех был большой?

– К тому времени уже пристроили новое здание, в нем – на втором этаже – работала наша бригада. Внизу под нами располагались столяры. Мы были с ними в «хвосте» мастерских (в задней части здания по улице Д. Бедного – прим. ред.). Коллектив художников размещался на втором этаже в «старом» красном здании. На первом – был актовый зал, кабинет директора. Когда я пришла, директором работал Александр Григорьевич Баканов. Позднее его сменил Роман Леонидович Белоусов. Последним директором мастерских был Александр Иванович Ковалев.

– Кто с Вами работал в бригаде?

– Было нас 8 человек, передовики! Сидели в ряд у окон: я, Вера, наши ребята: Кашин, Плеханов, Шуранов, Аркатов, Баранов... Частые гости на доске почета, у всех – множество грамот. Многие стали ветеранами труда, как я.

(Листая фотоальбом) Вот – я за станком работаю, вот – полирую, вот – наш цех… Аркадий Бахарев, Галина Цыганкова, Саша Аркатов. Полировщики, лакировщики. А вот – Федя Критов, значит, что-то справляем вместе с художниками.

– Что входило в арсенал полировщика в те годы?

– Обычная вода, губка, а для полировки «до блеска» мы использовали трепел. Сейчас чаще в ходу окись хрома, а тогда был трепел. Мы его просеивали, мелко-мелко растирали. Еще у нас был станок, по сути, большой камень, который вращался. Наверное, в тех мастерских, которые сейчас существуют, подобные до сих пор сохранились. На станочке шкатулку отработаем, а потом рукой доводим, именно ладонью, ее теплом. Мы делали, что называется, «зеркало». Бригадир нам говорил: «Посмотри на шкатулку сзади, если в черном лаке ты себя увидела, словно в зеркале, значит – хорошо поработала! (смеемся).

– Много работы было?

– По 450 вещей в месяц делали.

– На весь цех?

– Нет! По 450 вещей каждому! Я успевала делать по 400-500 в месяц (это не только шкатулки, но и брошки) и зарабатывала около 60-80 рублей. В те времена полировка брошки стоила 10-15 копеек. Художнику платили за ее роспись 4-5 рублей.

Художественный совет проходил каждую неделю. Мы делили полученные работы и старались выполнить план. Перед тем как отполированные шкатулки и брошки отправлялись на склад, их тщательно проверял наш начальник цеха Захарий Алексеевич Хохлов. Вот веселый хороший был человек! Не забуду один случай.

Как-то он зашел к нам в цех, а мы смеемся, хохочем. Захарий Алексеевич и спрашивает: «Что это вы какие веселые?». А мы в перерыве играли в чехарду, говорим, (до того доигрывались, что вповалку все лежали от смеха). Так он спрашивает, правильно ли мы играли! Так и так, объясняем ему. «Да разве так играют!» – крикнет и давай нас учить, правила рассказывать, показывать. До чего все же мы там весело жили! Что художники, что подсобные рабочие – все были равны.

С утра примемся за работу, я запою…

– И песни пели?

– Пели! Ой… Зыкину, да все, которые знали. А как мы отдыхали… Новый год – обязательно проходил в мастерских, вместе с художниками. Все готовились, собирали столы. Мы с Верой всегда доставали дефицит. У меня в Шуе знакомая работала на мясокомбинате. Так мы поедем в Шую, привезем колбасы. А ведь надо было на весь коллектив мастерских привезти! Борис Кашин потом так тонко эту колбасу нарежет, что она просвечивает.

Хорошо было! Я помню, плясала-плясала, а уж туфли так мне надоели, я их сбросила. Пока танцевала, все чулки капроновые изорвались, без обуви-то. На следующее утро вызывает меня директор в кабинет (а я думаю: «Господи, что-то не то сказала, наверное, сейчас мне попадет). Выхожу от Александра Григорьевича, а у меня в руках новые капроновые чулки… Это его супруга Антонина Ивановна мне передала: «Алла-то все чулки изорвала, плясавши!». Мы до сих пор, вспоминая с подругой, смеемся.

Коллектив был хороший, на природу, в Москву «за колбасой» вместе ездили!

– В Москву было принято именно за колбасой ездить?

– Люди ведра брали с собой, везли все подряд. Мясо, одежду, туалетную бумагу. Возвращались обратно наперевес с «ожерельем» из бумаги. Мне потом искусствовед Людмила Князева призналась: «Алла, не забуду, как ты выходила из автобуса, туалетная бумага на шее перевесила, и ты свалилась в кювет». Смеху-то было! (смеемся).

Везли все. Помню, как дочь попросила меня перед очередной поездкой привезти ей подарок. И вот, смотрю в Москве, универмаг и большая очередь. Народ стоит за туфлями. Ой, как я умоляла, чтобы мне без примерки продали. Марина тогда уже в училище поступила. Я приехала ночью, а утром она просыпается, а на столе – стоят новые туфли. Сколько было радости! Подошли, долго носила.

– Неужели нельзя было купить где-то поближе?

– Ни в Палехе, ни в Иванове ничего нельзя было достать. А потом нас как передовиков иногда специально возили на концерты, на экскурсии. Жили мы интересно. В мастерские приезжал Хазанов, выступал ансамбль под управлением Силантьева.

Как только все развалилось? Я сейчас мимо мастерских не хожу. А подруга моя, с которой вместе работали там, говорит – иду, когда, веришь-нет, аж слезы!.. Какое «живое» здание было! Как в нем весело люди жили и хорошо работали! Каждый выпуск училища шел в полном составе туда, каждый год коллектив мастерских прибавлялся, мало кто уезжал из Палеха.

– Когда строили новое здание мастерских напротив Ильинской церкви, наверное, обсуждали как будете переходить туда.

– Помню, как нас пригласил директор в актовый зал смотреть макет: «Вот, Алла Ивановна, скоро здесь будешь работать». А у меня предчувствие было, что новые мастерские не достроят. Не доживу, говорила я, до открытия! Надо было напротив училища здание возводить, на горе, а не в низине. Начали строить, строили, а потом первый этаж затопило водой, как раз, где нам было отведено место под цеха полировщиков.

– У Вас 5 внуков, 5 правнуков, какие остались планы на будущее?

– Жить долго и счастливо! (улыбается). С такой дочкой, как моя, можно жить до 100 лет! Вот у меня под балконом огород небольшой, я гряду вскопала, плетень сплела. Георгины, гладиолусы сажаю, лук, чеснок, все свое. Сижу дышу на балконе свежим воздухом!