Лучшая «Lehrerin» в мире из семьи знаменитого художника

Но наверняка не все знают, что по сей день живёт в Палехе одна из дочерей Ивана Ивановича и его жены Анастасии Васильевны — Прасковья Ивановна Голикова. 12 октября в кругу многочисленной семьи она отметила своё 90-летие!
Прасковья Ивановна — удивительный, красивой души человек. И в 90 её глаза светятся жизнелюбием, добротой и вниманием, она много знает и помнит, и трудно найти в наше время столь интересного и доброжелательного собеседника. О её непростой, полной и радостей, и невзгод жизни, о её семье и старом Палехе мы говорили с ней накануне этой юбилейной даты.

Воспоминания детства

Прасковья Ивановна родилась 12 октября 1926 года в Палехе пятым ребёнком в семье. До неё родились старшая сестра Рая 1918 г.р. и три брата: Георгий (в семье его звали Юрой)1920 г.р., Иван 1923 г.р. и Николай 1924 г.р. Потом в 1931 году на свет появились близнецы Мария и Василий, но Васенька умер в 1938 году от скарлатины.
Когда Пане было два годика, семья переселилась в тот дом, в начале ул. Ленина в Палехе, который сейчас и является музеем И.И. Голикова.
Несмотря на то, что отец уже в то время был известным человеком, признанным мастером, семья жила бедно, как и большинство односельчан.
Все заботы о доме и детях в основном ложились на плечи Анастасии Васильевны. Иван Иванович много времени отдавал работе, часто ездил в Москву, организовывал выставки. В счастливых воспоминаниях о детстве Прасковья Ивановна часто видит, как все дети вместе с мамой забирались на большую печку, и мать пела им песни своим прекрасным голосом, а отец внизу, в комнате, писал свои «Тройки» под звуки этих проникновенных песен. Анастасия Васильевна, хотя и не имела большого образования, знала очень много песен и стихов. По памяти читала детям Пушкина, Кольцова, Никитина, и особенно любила Некрасова.
Иван Иванович прожил недолгую жизнь, в 1937 году в возрасте 50-ти лет его не стало. Как говорит Прасковья Ивановна, «сгорел на работе». Дети запомнили его человеком добрым и любящим свою семью, при этом всецело преданным искусству. Голиковым, лишившись главы, пришлось очень тяжело, но мама никогда не жаловалась, не причитала, только, обнимая детей, говорила: «Как хорошо, что я осталась с вами при советской власти, а не при царе!». «У меня только одна забота — вас вырастить и прокормить, а оденетесь вы, когда начнёте сами зарабатывать», — повторяла она детям.
Детям в то время приходилось работать наравне со взрослыми, каникулы они проводили на полях. Особенно в военные годы, когда мужчины ушли на фронт, лошадей тоже почти не осталось, все тяготы легли на женские и детские плечи. Каникул у школьников не было. И мысли нельзя было допустить о том, чтобы не засеять и не убрать все поля, а пустующих и заросших тогда не было. И не только вокруг Палеха. Пешком ходили работать в Сакулино, Паново, Помогалово… И ни колоска, ни травинки не пропадало.
Когда Паня закончила семилетку (школа размещалась в Софоновском доме), шёл грозовой 1941 год. Когда стало известно о начале войны, 14-летняя Прасковья была в лагере в Тименке. Прибежав домой, она застала мать в глубокой печали, рядом с ней были братья Ваня и Коля. «Нет больше нашего Юрочки», — приговаривала Анастасия Васильевна, она не кричала и не плакала, но как-то материнским сердцем почувствовала эту страшную беду, поседела за одну ночь. Старший сын Юра проходил срочную службу в Львовской области и погиб в первые часы, может быть, минуты войны. Все близкие надеялись, что он станет известным художником, как и отец. Юноша подавал большие надежды, окончив палехское училище, мечтал продолжить образование в Москве после армейской службы, но судьба распорядилась иначе.
Довелось пройти фронтовые дороги и братьям Ивану и Николаю, но, несмотря на ранения, они выжили и вернулись домой. Иван Иванович, окончив Ивановский учительский институт, стал учителем физики и математики и работал в сельской школе в Мостах, в Южском районе. Ученики его очень любили. После войны в институт принимали молодых ребят, пришедших с фронта. Многие из них вернулись к мирной жизни без рук, без ног, слепые, глухие, но жажда знаний была велика, и государство заботилось о том, чтобы как можно больше было образованных людей.
Николай Иванович, окончив Палехское училище, стал прославленным художником и прожил до 2011 года. Кроме фронтовых наград, орденов и медалей, полученных за храбрость и мужество, он был за свою профессиональную деятельность удостоен звания «Заслуженный художник РСФСР», а затем — «Народный художник РСФСР».

В стране далекой

В 1945 году после окончания школы Паня поступила учиться на немецкое отделение факультета иностранных языков Ивановского педагогического института. Большинство её одноклассников, несмотря на трудное время, тоже продолжили своё образование в вузах и техникумах, поступали учиться в медицинский, педагогический, химико-технологический, энергетический… Класс был дружный и очень способный. Условия для учёбы были не из лёгких, но и закалка к трудностям помогала жить и развиваться. Общежитие на ул. Ермака в Иванове было ещё занято под госпиталь, поэтому студенты жили в неприспособленных помещениях, плохо было с водой, с отоплением, дрова приходилось заготавливать самим недалеко от Лежнева, но свет всегда горел. Год от года жизнь улучшалась, и в 1947 году студенты перешли в общежитие. Паня жила на студенческую стипендию, мама ей помогать не могла.
В 1949 году Прасковья Голикова закончила вуз и была направлена в ГДР переводчицей в г. Веймар. Новое германское государство ещё только создавалось.
Девушкам-переводчицам каждый год предоставлялся отпуск и путёвка в Сочи, но Паня всегда вместо этого ехала домой, потому что очень жалела маму, понимала, как ей трудно. По пути останавливалась в Москве у тёти, покупала продукты, вещи и везла домой в Палех.
В Германии девушка провела 4 года: с 1949 по 1953. В военной организации, где работала молодая переводчица, всё было строго, каждый шаг под контролем. Работа по строгому распорядку: с 10 до 13, затем перерыв на обед, и вновь работа с 14 до 22. Делали письменные переводы и общались с немцами. Рабочий день заканчивался поздно, освещение улиц газовыми фонарями было довольно тусклым, а идти домой приходилось далеко. Сотрудники мужчины всегда предлагали проводить, но чаще всего девушки старались не отвлекать их от службы. Страха никакого не было, поскольку немцы относились очень доброжелательно, никаких тревожных случаев не происходило.
Советские сотрудницы удивлялись, как быстро восстанавливаются немцы после войны. Появилось много частных предпринимателей, всевозможных магазинчиков, хотя и действовала ещё карточная система.
С местными жителями русские общались очень мирно, девушки пользовались услугами прачки, портнихи, парикмахера, в благодарность за работу поддерживали их и деньгами, и продуктами. Когда собирались домой в отпуск в Россию, немки просили: «Фройляйн, привезите, пожалуйста, вашей сгущёнки, колбаски вашей, сливочного масла, конфет…». Всем этим переводчицы на обратном пути набивали свои чемоданы. В Германии продукты были невкусными, ненатуральными.
Веймар — город Гёте, Шиллера, театры, музеи — всё это очень привлекало советских девушек, мало что видевших в своей трудной молодости. Но никаких вольностей допускать не разрешалось. Однажды был такой случай. Подруга Нина, тоже переводчица, сказала: «Пань, в город приехал цирк шапито. Что мы будем здесь сидеть? Язык мы знаем, пойдём, там такое огромное колесо обозрения, хоть посмотрим. Кто узнает, что мы русские?». И решили нарушить запрет, пошли в город. Пришли на площадь. Решили покататься на этом чудо-колесе. Ещё две немецкие девчушки подошли, попросили денег, у них не хватало на билет. Купили и им, и сели напротив друг друга. Как только стали подниматься наверх, Паню обуял такой ужас, что она закричала: «Ой, мама, ой, мамочка!», — разумеется, на русском языке. Девчонки принялись её успокаивать: «Фройляйн, кайне ангст!» (не бойтесь!).

Всюду дежурили, и как только путешественницы спустились на землю, их сразу пригласили в комендатуру. Однако выяснив, кто они и откуда, отпустили, и никакого наказания не последовало.
Таким же образом, «потихонечку», переводчицы побывали и на спектакле «Фауст» Гёте, и оценили другие ценности немецкой культуры.

На родину в Палех

В 1953 году Прасковья Ивановна вернулась в Палех. Вскоре здесь родилась первая дочь Нина. Нужно было работать, и знания и опыт молодой переводчицы очень пригодились в школе. Её приняли учителем немецкого языка, и у школьной доски Прасковья Ивановна простояла почти 30 лет: с 1953 по 1981 год. Работала бы и дольше, потому что это была любимая работа, но не позволило здоровье.
Во всех уголках страны живут теперь её ученики и с благодарностью вспоминают об учителе.
«В прошлый юбилей, когда мне исполнилось 80, родные насчитали 300 телефонных звонков-поздравлений, — улыбается Прасковья Ивановна. — Даже никак не ожидала такого внимания, очень всем благодарна!».
А её ученики с чувством великой благодарности вспоминают общение с любимой учительницей, теплоту и искренность её сердца и то неподдельное уважение, которое она проявляла к каждому из них, и это само собой рождало ответный импульс. На уроках всегда использовалось много дополнительного материала, проходили захватывающие школьные вечера на немецком языке. А как любили все занятия клуба интернациональной дружбы! Существовала своя радиогазета на немецком языке.
«Увлечённость учителя, помноженная на прекрасное владение языком, отточенное несколькими годами работы переводчиком в немецком городе Веймаре, обаяние личности сделали Ваши уроки незабываемыми, а общение с Вами — необходимым, спустя годы после окончания школы. Спасибо Вам, Прасковья Ивановна, за Ваше неравнодушие, за неиссякаемую доброту, за высокое мастерство, за редкостный талант — талант педагога и человека! Спасибо за то, что Вы есть!» — так написали её бывшие ученики в одном из поздравительных обращений.

В кругу большой семьи

Сегодня, в свои 90, Прасковья Ивановна по-прежнему увлечённо читает газеты и журналы на немецком языке, которые привозит ей из Москвы её внук Михаил. Она живёт в окружении теплоты и заботы своих родных — дочери Альбины и её мужа Михаила. Их сын Денис работает в Подмосковье, а дочка Вера здесь, в Палехе, воспитывает маленькую Сонечку, правнучку Прасковьи Ивановны — всеобщую радость.
Старшая дочь П.И. Голиковой Нина закончила инженерно-строительный институт в Москве и сейчас работает главным инженером на заводе авиационного машиностроения в Раменском. Её сын Михаил закончил мехмат Московского университета, до пенсии работал в службе безопасности, сейчас на гражданке. Младшая дочь Нины — Настя, тоже инженер-строитель, сейчас воспитывает двоих малышей. Всего у Прасковьи Ивановны четверо внуков и восемь правнуков — продолжателей большой семьи.
На вопрос, почему же не пошла в художники, ведь всё детство прошло в художественной среде и лучах славы её знаменитого отца, которого называли не просто гордостью Палеха, но одним из народных богатств и лучших гордостей России, Прасковья Ивановна отвечает не сомневаясь: «Никогда не было такого стремления, не чувствовала в себе этого таланта. Братья больше времени проводили с отцом, Юру он учил и брал с собой на выставки, если бы не погиб, продолжил бы отцовское дело. Брат Николай унаследовал его талант и стал художником, а потом и своему сыну Юрию передал. А мы как-то всегда были ближе к маме, жили её заботами. Сестра Рая, став взрослой, работала в Палехе почтальоном, сестра Маня — в строительной организации рабочей. Все заслуги папы — это его заслуги, мы никогда этим не пользовались. Брат Иван, который, вернувшись с войны, работал учителем в Мостах, тоже никогда не рассказывал о своих предках. Его ученики только на похоронах узнали, что их учитель Иван Иванович Голиков и есть сын того знаменитого Палехского Ивана Голикова. Нет, мы никогда его именем не превозносились».
Эта скромность, простота и доброта Прасковьи Ивановны по-прежнему притягивает и вызывает огромное уважение. А слушать её хочется бесконечно. Слушать и радоваться, какими красивыми людьми богат наш Палех. Ещё многих лет Вам, уважаемая Прасковья Ивановна, простых человеческих радостей, домашнего тепла и нескончаемой любви родных, друзей, благодарных учеников.

* Lehrerin — по-немецки «учительница».