Перенести или оставить

Сегодня в частных беседах то и дело звучит печальная новость — палешане с грустью рассказывают друг другу о перезахоронении Ефима Фёдоровича Вихрева — писателя, поэта, человека глубоко понимавшего и любившего Палех, поддержавшего нас в переломный момент истории — момент поиска и обретения нового пути в искусстве. Говорят об этом в утвердительной форме, вдаваясь в подробности о том, что на этом месте будет возведена часовня святой Великомученицы Варвары.

Первая реакция от известия — неверие в реальность этого проекта, а вторая — сожаление о том, что степень нашей разобщённости достигла такого уровня, когда мы перестали иметь право на свою общую точку зрения. Вместе с тем, мы теряем и право обладания тем культурным и историческим потенциалом, который нам завещан и частью которого мы сами являемся. Остаётся оценивать между собой чужое мнение как данность.
Исторически, когда русское общество в масштабе страны впадало в подобную «спячку», его лечили набатом. Дай Бог, чтобы до набата не дошло. А значит надо бодрствовать.
Итак: Ефим Фёдорович Вихрев.
Каким был бы Палех без него? Селом бывших «богомазов». Но Палех стал Селом — Академией, сумев найти применение своей живописной традиции в новом культурном пространстве, и сохранить своё письмо, чтобы вновь возродить через 70 лет иконописную школу.
Ефим Фёдорович был большим другом художников, основавших «Артель Древней Живописи». В надписи на памятнике они назвали его «художником, соратником художников». Это не случайно.
Человеку, детально не знакомому с историей палехского промысла и Палеха, может показаться удивительным, что в самом центре, почти у алтаря главного храма находится захоронение советской эпохи. При беглом знакомстве с надписью может сложиться ошибочное представление, что он лишь очередной герой революции, почему-то сподобившийся лежать на сем святом месте за свои освободительные заслуги...
Действительно, Ефим Вихрев в силу своей натуры и одарённости не мог оставаться в стороне от охвативших его народ идей и революционных перемен. В ранних рассказах писателя оживают для нас его товарищи-единомышленники, контраст старого и нового мира, романтика захватывающих автора событий погибельного, как мы знаем, для нашей Родины периода. Он был мальчишкой, восторженным и доверчивым, которому так хотелось чтобы на земле не было боли и человеческих страданий.
Каждому человеку выпадает своя эпоха, и он был сыном своего времени: искренний, чуткий, ищущий, талантливый, поверивший тем идеям, которые предложили русскому народу, чтобы впоследствии затопить Россию кровью. Это наша трагедия. Впоследствии, во время НЭПа, многие революционные деятели совершали самоубийства, потеряв смысл идей за которые боролись — что может быть страшнее? Остальные стали не нужны и даже опасны для идеологической машины безбожного государства, поэтому они тихо и таинственно уходили под громкие речи о героизме и верности пролетариату над гробовой крышкой… Иные же оказывались в лагерях... Все эти люди принимали революцию, не преследуя своих интересов, и были жестоко обмануты. Красивые русские люди.
Конечно, нам-то с вами легко судить их, красить одних чёрной краской, а других белой, — мы видим эту эпоху из далека, и кажется, объективно, но легко ли им было делать выбор в такой смуте, чтобы не обольститься, не увлечься, найти единственно правильный путь?
Давайте вспомним хотя бы поэму А. Блока «Двенадцать», в которой поэт наделил революционный переворот божественным свойством, конечно, чудовищно заблуждаясь…
Если бы человек, наделённый такими качествами, как Е.Ф. Вихрев был воспитан в духовно-здоровой среде — он стал бы подвижником благочестия. Но, к сожалению, революционные настроения были обусловлены именно духовным кризисом, оскудением веры в нашем обществе — сохранялась форма — а дух угасал. И эти люди превратились в ту огнеопасную «начинку», которой воспользовались те, кто хотел поджечь Россию.
Я думаю, если бы они были нашими современниками, то в начале девяностых вместе с нами поднимали бы из руин храмы и возрождали святыни. Потому что такие люди обладали обострённым чувством Родины.
Советское прошлое изобилует страницами, которые не хочется перечитывать. Не лишено грехов, в которых мы каемся до сих пор, вспоминая царскую Россию, которую тоже часто слишком идеализируем. Но наш Палех на фоне всех этих политических явлений, оказался уникальным культурным феноменом — оазисом, в котором свободно сохранялась эстетика древнерусской живописи, проповедуя своими красками христианский идеал красоты. И, ощутив ее, Вихрев обрёл то, чего искал в бурных мутных волнах бунтарского века. Обрёл родник, который утолил его жажду. Он прошёл много дорог, прежде чем нашел эту пристань всего в тридцати верстах от дома…
Писатель похоронен здесь не как «сын пролетарской партии», а, прежде всего, как человек, беззаветно полюбивший Палех: его жителей, красоту его пейзажей, пропустивший через себя его судьбу, чутко наблюдавший за каждым новым шагом народившегося искусства, которым он искренне по-детски восхищался: «У каждого своё сердце и своя Родина… …у меня — Палех».
Удивительно, как большевику могла открыться красота иконописных приёмов и выразительных средств, которыми говорил Палех. Революция — разрушала это, запрещала, а Вихрев — лелеял и восторгался — защищал, помогал созидать. Конечно, воспринимал иначе, с позиции другой идеологии, видящего мир под другим углом. Но давайте вспомним героиню фильма: «В огне брода нет» Таню Тёткину, девушку, от природы наделённую поразительным чутьём к подлинной красоте. Ефим Фёдорович не был искусствоведом, но то, как он писал о бывших иконописцах: с вниманием и живым интересом фиксировал их мысли, чувства, творчество, сравнивал их с мастерами эпохи Возрождения и мировой художественной культуры, описывал условия труда и жизни, — любовь его была деятельной.
Через свою книгу «Родники» он заново открывает читателю Палех, учит любить, делится богатством своих чувств, роднит прошлое с будущим.
Кто сегодня относится к нам так же бережно, с такой заботой и участием?
Кого из нас сегодня также впечатляет наш собственный Палех? Его художественное наследие?
Партийному начальству не нравилась такая привязанность Е.Ф. Вихрева — его рассказы о «богомазах» не одобряли, ругали, советовали остановиться. Несколько раз вызывали и устраивали «партийные чистки», но всегда на помощь приходили друзья.
«Временами я сомневался: в самом ли деле так велик Палех и стоит ли о нём так много думать и говорить? Но снова и снова я побеждал сомнения, и опять лилось в сознании: Палех — как песня. И, на конец я понял, что мне уж не уйти от тебя, что все пути моей жизни ведут на твои холмы. И тогда я вновь возвратился к тебе», — размышляет Ефим Фёдорович в книге «Родники».
Писатель умер неожиданно в одночасье — его уход из жизни до сих пор остаётся загадкой.
Могила Вихрева — стала памятником истории. Он был не просто современником «соцветия Иванов», но их хранителем, их другом, их спутником. Надо ли писать о том, что для каждого палешанина: заслуженного мастера или абитуриента наши «старики» являются неисчерпаемым источником вдохновения, эталоном, ориентиром, непревзойдённым художественным идеалом. Все мы, начиная с училища, обращаемся к их произведениям и не перестаём учиться у них до конца, так и не достигая того высочайшего уровня, которым они обладали. Потеряв безвременно умершего друга, художники Артели Древней живописи решили похоронить его на холме возле храма, который не дали разрушить.
Выбор места — это их воля. Они лично знали этого человека, они им дорожили и оказали такую честь, которой по их мнению, он был достоин. Почему же мы должны менять их решение? Что изменилось? Разве они ошиблись?
Согласитесь, что этот парадокс едва ли не единственный в истории, противопоставляющий Вихрева большевистской идеологии — какого ещё «сына пролетарской партии», (если считать его в первую очередь таковым — и этим аргументировать перезахоронение) в тридцатые годы хоронили бы с почётом у алтаря храма люди, не давшие разрушить этот храм да ещё и иконописцы? Ни о чём не говорит? Проблемы нету!
Ландшафт исторического центра Палеха складывался на протяжении всей его истории. Каждый период внёс в него свой оттенок:
Водоём с фонтаном, на дне которого находится утопленный памятник Александру II — царю освободителю, а его пьедестал до сих пор занимает вождь мирового пролетариата, взирающий из сени голубых елей на входящих в храм.
Родной храм. Могила Ефима Фёдоровича Вихрева. Лавочка на том месте, где был престол Ильинской церкви в 1628 году, а затем Ильинская часовенка — в советское время здесь продавали керосин. Камень в честь сказок Пушкина. Милые магазинчики. Памятник павшим воинам, работы Н.В. Дыдыкина, в котором он запечатлел своего погибшего сына. Восстановленная часовня благоверного князя Александра Невского.
Так ли необходима эта отчаянная корректива — перезахоронение Е.Ф. Вихрева?
Прошли годы. Образ Ефима Вихрева не изменил очертаний в памяти палешан — сменилось несколько поколений, в стране произошла перестройка, поставившая под угрозу исчезновения русские промыслы, разобщившая Палех, потом возродились храмы. Но есть ценности, которые за рамками идеологии, строя, политических реформ — неприходящие, остающиеся с нами навсегда.
И если для кого-то Вихрев стал восприниматься лишь пережитком советского периода, партийным деятелем, — это требует диалога, требует нашего участия и грамотного разъяснения, что это не так. Сегодня мы перенесем могилу Вихрева, — завтра переименуем училище (им. Горького), — послезавтра станем отказываться от вечного огня... Это потеря своего исторического самосознания в рамках малой Родины. Всё начинается с малого.
После 1917 года стиралась история Российской Империи, этот период сопряжён с колоссальными потерями исторических и культурных памятников, уничтожением некрополей, святынь. Думается, не надо повторять ошибок.
Перезахоронение Е.Ф. Вихрева не коммуниста, а патриота с большим сердцем которое вмещало весь наш Палех — грустная, уже наша собственная ошибка, в то время когда нам так важно учить уроки истории, знать своих героев и не потерять своего высокого призвания, которое завещали нам мастера-основатели.
Вот ещё один яркий пример: в 2013 году в Палехском художественном училище стипендию им. Н.М. Зиновьева переименовали на стипендию им. А.Д. Кочупалова. А ведь именно Н.М. Зиновьев создал уникальное методическое пособие, которое до сих пор лежит в основе нашего образовательного процесса.
Из года в год, изо дня в день на протяжении всей истории училища преподаватели и студенты руководствуются его книгами. Я не говорю уже о его званиях и участии в Артели древней живописи. Но ни на одном другом лаковом промысле не возникла и не была издана такая чёткая систематизированная педагогическая программа — база, основа; ни одно из училищ художественных промыслов не является сейчас федеральным — за исключением Палеха. Его книги востребованы во всех учебных заведениях страны, специфика которых связана с народным искусством. Гордость Палехского художественного училища именно — Николай Михайлович Зиновьев.
Я не против А.Д. Кочупалова, — он открыл одно из направлений в Палехе, его произведения современны, техничны, но сравнение и замена одного другим здесь неуместны. Это не правильно, неестественно. Я думаю, что сам Алексей Дмитриевич вряд ли бы одобрил такое решение, потому, что для их поколения творчество «стариков» играло неоценимую роль. Масштаб личности Н.М. Зиновьева и его вклад в Палехское образование в данном случае не соизмеримо важен. Зиновьевскую стипендию необходимо вернуть.
Ещё раз поражает то, с какой лёгкостью и спокойствием мы встречаем такие странные искусственные перемены, нам самим не понятные. Перемены не созидательные. Как равнодушно принимаем потерю памяти, а вместе с ней то, что досталось нашим предшественникам колоссальным трудом, накапливалось веками и десятилетиями. Забываем живые примеры: Е.Ф. Вихрева, В.Т. Котова, В.М. Ходова, которые не боялись грамотно пояснять и обосновывать нашу точку зрения, а мы разучились убеждать, потому что потеряли уверенность. Где же проходит эта черта, которая отделила нас от общих устремлений с ними?
Повсюду в каждом селе, деревне, городке люди ищут своих героев, достают из небытия, ездят в архивы за подробностями их биографии, ставят памятники, делают экспозиции, издают сборники — а у нас всё это есть, за нас это сделали. Сохраним ли?
М. БОКАРЕВА художник палехской лаковой миниатюры, зам. председателя Палехского районного краеведческого общества.

Инициатором перезахоронения праха Ефима Вихрева являюсь я, иеромонах Силуан (Киселев) настоятель Крестовоздвиженского Собора, у алтаря которого, на святом месте, лежат останки атеиста, не отпетого Е. Вихрева, загадочно ушедшего в мир иной. Задела за живое меня статья Марии Бокаревой о его литературном таланте, о любви к Палеху. Пусть он и пишет в своих книгах о раскулачивании, и о конфискации с упоением, что же, он был человеком того времени, простим ему, пишет она, ведь его литературный дар, воспевающий Палех и палешан, дороже, чем то, что он славил ранее насилие советской власти над своим народом. Я не согласен, у меня дед был раскулачен, и долгие 11 лет он скитался по лагерям, пришел оттуда сгорбленным скорбью, а какая это была трагедия для семьи, слезы, отчаяние. Да что говорить, у половины России таким горьким событиям нет числа.

Мария пишет, что мы должны чтить Е. Вихрева как героя, а вот не герой он для меня. Для меня героями того времени являются Священномученики Иоанн Прудентов, Иоанн Рождественский, которые как раз и утешали, и помогали тем раскулаченным. Они не пели псалмы советской власти (за что были арестованы и расстреляны, закопаны в неизвестной яме, даже креста негде поставить). Если по правде, по закону любви, то это Иоанн Прудентов должен лежать перед алтарем на святом месте. Он был служителем алтаря, остальные же погребаются на кладбище по закону жизни. Даже Ленин просил похоронить его рядом с матерью, но вмешалась политика, нет ли и здесь политики?
Жизнь Е. Вихрева — это трагедия в назидание нам, потомкам, как трагедией была жизнь В. Маяковского, М. Горького. Они были заложниками советской власти, они согласились с ней, и в итоге разделили ответственность вместе с этой насильственной властью. Воистину, кто не помнит прошлого, у того нет и будущего. Забыл Е. Вихрев ту старую, царскую Россию с ее храмами и часовнями, тот уклад жизни, присоединился к насилию, к богоборцам, и не дал ему Бог будущего. Умер молодым, был погребен на месте разрушенной в 1934 году часовни в честь великомученицы Варвары.
Сейчас же находящаяся у алтаря могила Е. Вихрева своим присутствием оскорбляет чувства верующих людей. Нынешние верующие палешане хотят восстановить эту часовню, памятник архитектуры, память дедов и прадедов, которые по копеечке собирали на это сооружение. Мне не хочется новшеств, хочется простой справедливости, если палешане построили часовню, значит надо ее восстановить, если поставили памятник царю-освободителю, значит со временем его нужно восстановить, и если Е. Вихрев славил революцию и тот строй, то пусть будет ближе к музею и экспонатам того периода.
Перезахоронение останков Ефима Вихрева — это не уничтожение их, это всего лишь их перенесение в более почитаемое место, где они будут соответствовать той эпохе, в которой жил писатель. Вот почему встал вопрос о перенесении останков Е. Вихрева, каждый должен занять свое соответствующее место, справедливость должна восторжествовать, ведь как не у кого другого, у русского человека чувство справедливости очень обострено, не будем озлобляться, а будем размышлять трезвым умом, в чем да поможет нам Бог и великомученица Варвара.
Иеромонах Силуан (КИСЕЛЕВ).

Захоронение Е.Ф. Вихрева — писателя безмерно любившего Палех и его новое искусство лаковой миниатюры вошло в реестр Культурного наследия Ивановской области. Поэтому все разговоры и нововведения касающиеся этого памятника нашей истории должны пройти строгий научный контроль. Необходимо узнать общественное мнение по этому поводу. Недавно в Палехской районной библиотеке прошла встреча писателей, на которой поэт и писатель Л.И. Щасная выступила с прекрасным докладом о жизни и творчестве Е.Ф. Вихрева.
К сожалению, сейчас мало кто читает книги Ефима Фёдоровича. Мало кто знает, что он задумывал огромный роман о жизни палешан того периода, который вошёл в историю под названием НЭПа, в который и создавалась «Артель древней живописи», подарившая России и всему миру волшебное искусство Палеха.
О. СУББОТИНА, председатель палехского краеведческого общества, художник лаковой миниатюры.