Меню
12+

«Призыв», Общественно-политическая газета посёлка Палех и Палехского района Ивановской области

08.01.2021 14:52 Пятница
Категория:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 2 от 08.01.2021 г.

Счастливое время – Палех

15 января в Библиотечно-информационном центре откроется первая выставка этого года, экспонироваться на которой будут работы Краюшкина Николая Григорьевича (1922-2017 гг.), выпускника Палехского художественного училища, художника-живописца, члена творческого союза художников России, члена Международного художественного фонда, ученика знаменитых мастеров лаковой миниатюры Н.М. Зиновьева, И.П. Маркичева и А.М. Корина. Человека, для которого усвоенные в Палехе основы изобразительной грамоты служили верой и правдой всю жизнь.

Жизнь и учеба в Палехе оставила у Николая Григорьевича много добрых, хороших воспоминаний, о которых он не раз рассказывал своим детям и внукам. Он всегда мечтал вернуться сюда вновь и то, что его работы будут выставляться в Палехе очень символично. Так или иначе, его мечта сбылась – он вернулся в Палех в своих работах.

Самые яркие моменты жизни художник записывал. Не стали исключением и воспоминания о Палехе.

«1939 год. Был закон: детям спецпереселенцев, поступившим в учебные заведения, выдавали паспорта. В числе нескольких человек и нам, поступившим в Пермское художественное училище, выдали документы. Мы приехали в училище, начали заниматься. Но жить там мы не имели возможности. Несмотря на наличие документов, нас отказались прописывать, так как Пермь – режимный город.

Администрация училища разослала запросы в художественные училища, где имелся недобор, и где нас готовы были принять. Прислали ответ из Палехского художественного училища. Так я оказался в Палехе, – вспоминал Николай Григорьевич.

– Не зная ранее ничего о Палехе, теперь я связал себя с ним учебой и годами жизни.

Псков. Церковь Покрова от Пролома,1973 г.

В училище все как-то быстро вошло в свою колею, все встало на свои места.

Занятия проходили регулярно, каждый предмет занимал свое место в системе обучения. В самих предметах для меня не было особой сложности. Общеобразовательные предметы старался усвоить на уроке, чтобы послеурочное время использовать для этюдов — благо, все под рукой, далеко ходить не надо.

В классе весь первый курс живопись выполнялась акварелью. Я, по привычке, больше любил писать маслом. Несколько маленьких этюдов успел написать осенью: робких, суховатых, по-детски наивных.

Но вот пришла весна. Появились проталины, разлилась Палешка. Вечера стали с умеренной прохладой, и в воздухе чувствовался запах весны. Счастливое время! Приволье, родная природа, ощущение удовольствия от любимого занятия.

Мотивы для живописи — вот они, много раз виденные, родные. Это сараи, баньки, лошадки, последний снег, стога, ворона, сидящая на колу... Кто-то удружил мне брошенную палитру, я купил немного красок, кистей и, что называется, дорвался до живописи с натуры.

Деревня Ковшово вблизи Палеха. Здесь наше общежитие. Разлившаяся Палешка и две баньки на берегу. Так состоялся не самый первый, но один из первых этюдов, написанных весной 1940 года. В нем, как я теперь вижу, есть дыхание натуры и проблески художественного чувства. Тем он мне и дорог...

В училище я не чувствовал никакой замкнутости или ограниченности. Имелась своя библиотека, в ней были книги по искусству — тогда хватало. В музее учились на примерах хороших произведений. Большое значение имело общение с учителями, особенно с Андреем Михайловичем Кориным. Андрей Михайлович приглашал нас в свою мастерскую и показывал свои картины и этюды. Этюдов у него было написано много. Размеры их небольшие, с детальной проработкой формы. Их можно рассматривать, как поиски сюжета, и как упражнения с цветом и формой. Запомнились этюды с изображением дорог и тропинок с их многочисленными переплетениями. В больших картинах обычно изображались зимние мотивы. Он говорил, что любит писать зиму. Ему даже ставили в упрек, что он не пишет лето. Нам он показал летний этюд: вот, мол, написал и лето тоже. Это был этюд солнечной поляны у леса. Дом Корина был рядом со зданием училища. Зимой мы видели, как он, сложив на салазки все художественные принадлежности: этюдник, холст, зонт и прочее – отправлялся на этюды.

Неоднократно Андрей Михайлович заходил в наше общежитие. И здесь непосредственновозникали беседы о быте и об искусстве. У нас всегда висели на стенах очередные этюды, и без разбора пройти мимо них было невозможно.

Еще одна особенность – на уроках живописи и рисунка Андрей Михайлович ставил натурщиков и натурщиц характерных и разных возрастов. У меня сохранились портрет 12-летней девочки, написанный маслом, и рисунок Марьи Ивановны, пожилой женщины с очень выразительным лицом. Был еще натурщик с характерной внешностью по прозвищу Бык, которое очень подходило к его внешнему виду.

Еще был Федя – тихий, сговорчивый человек. Позируя у нас на уроке, спокойно спал, привалившись к теплой печке. Но позу не изменял!

Зимний лес,1996 г.

На уроках Андрей Михайлович обходил всех учащихся, делал устные замечания, и, где было нужно, показывал практически.

Я писал этюд березовой рощи. Корин, обходил учащихся и подошел ко мне. Сделав замечания, он взял кисти, выбрал кисть покрупнее и положил несколько мазков на ствол центральной березы. Ствол сразу стал более освещенным и более плотным, и объединил весь этюд, сделав его более цельным.

Продолжая учебу, я постепенно стал разбираться в структуре художественной жизни Палеха. Было наше училище, среднее учебное заведение, созданное для расширения и продолжения развития палехского искусства. Были наши учителя, люди спокойные и обстоятельные, некоторые в званиях заслуженных и народных художников, хотя внешне этого никак не демонстрировали. Были художественные мастерские. Там трудились мастера, создавая это самое палехское искусство, уже завоевавшее право на жизнь и нашедшее свой путь развития. После, присмотревшись, я увидел, что каждый из этих мастеров прежде всего художник, что это люди одаренные, высокоинтеллектуальные, хотя и не имеющие высшего художественного образования. Они действительно НАРОДНЫЕ художники, люди из народа, люди с этакой народной смекалкой, с тонким художественным чутьем, с великим трудолюбием. И каждый из них самобытен, не похож в своем творчестве на кого-то другого.

Они были большими патриотами своего искусства, и даже отказывались от лестных предложений открыть в других местах такие же мастерские.

У них было крепкое основание — русская иконопись — великое национальное достояние!

Палех был их родиной. Здесь сама художественная атмосфера с детских лет воспитывала их как художников. А окружающая природа помогала им в творчестве, подсказывая формы и образы.

Мы жили в постоянном окружении этой природы, создающей, можно сказать, левитановское настроение. Кто-то из учеников, отправляясь на этюды, нес с собой репродукции с картин Левитана. И все же у каждого из нас в этюдах вырабатывался свой особый характер живописи — колорит, техника письма и даже стиль. В меру своих сил и возможностей каждый старался передать свое чувство природы.

Сентябрь, 1940 год. За этот месяц было написано столько этюдов, что у каждого учащегося в общежитии «своя» стена была сплошь завешана.

Я, бродя по окрестностям в поисках сюжетов, то видел зайца, жирующего на озими, то мышкующую лису на широком, открытом взору поле. Это как прикосновение к тайне! Не только мы, люди, наполняем природу, но рядом с нами своей жизнью живут дикие звери.

Это хорошо!

В сентябре всем общежитием ходили за грибами. Вроде бы и тепла особого не было, а грибы росли. Тоже веселое занятие – всей компанией, с двумя большими корзинами. В ближнем лесу набрали полные корзины, и грибы крепкие, ядреные, без червоточин. А уж ужин был какой веселый! Готовили сами.

Вспоминаются новогодние развлечения. Ученики где-то достали сани и мы катались всей группой с горки вдоль по улице, спускавшейся к Палешке…

Наступило время дипломной работы. Надо писать диплом, а у меня заболели глаза. В больнице мне зрение «выключили». Глаза закрыли повязкой. Лечение шло два месяца.

Зрение восстановилось. Я думаю, что это было связано с плохим питанием, а миниатюра, ко всему, требует большого напряжения глаз.

С дипломом пришлось торопиться. Завершил композицию, сделал роспись красками, а для орнаментального завершения росписи в училище не было золота. Опять неудача. Пришлось расписывать бронзой. А это грубо, нет тонкости и нужной звучности. С таким недовольством своей работой пришлось проходить защиту диплома.

Но вот я получил диплом об окончании Палехского художественного училища, к тому же диплом с отличием.

Пришло время расставаться с Палехом».

О том, как далее сложилась судьба выпускника Палехского художественного училища, о его творческом пути, в основе которого всегда лежала палехская техника, дух Палеха, можно будет узнать посетив выставку в Библиотечно-информационном центре Государственного музея Палехского искусства.

Старинная утварь,1972 г.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

51