Кто-то незримый всегда был рядом

Обратно переправлялись опять-таки ночью. На санитарном поезде девушки добрались до Тихвина. Карточек уже не было, и очень хотелось есть. На станции поезда валялись прямо на дороге, покореженные, там накануне был большой бой.

Подруга

Москвички поехали своим путем, а Шуре с Раей надо было ехать в Ярославль. В Тихвине Шура увидела огромную очередь. Это была очередь за супом. Девушка поняла, что ей не выстоять так долго, и она в каком-то полусознании пошла вдоль очереди, к тому месту, где женщина разливала суп в котелки. И так получилось, что ее опять, словно невидимый хранитель, кто-то выручил. Ее не прогнали, а передали в руки котелок с похлебкой, и она понесла его подруге, чтобы съесть вместе.

Вскоре и поезд повез их в Ярославль. Заснули утомленные. Они даже не услышали, как и когда вагон заполнили военные. Один из них, уже в годах, достал из кармана грязный кусочек сахара и протянул Шуре. Она отказалась, сказала, что недавно ели суп.

Вскоре добрались до Ярославля, и потом еще сутки были на вокзале, под открытым небом. Шуру выручал ее деревянный чемоданчик, на котором она сидела. Ногу у нее совсем разнесло. Неимоверным усилием воли она встала и пошла искать помощи. Обратилась к одной женщине, и та отвела ее в медпункт. Ноги забинтовали с примочкой.

Когда вернулась к Рае, увидела, что та что-то жует. Оказалось, ей удалось выменять кусок мыла на хлеб. Суп ели вместе, а хлеба ни крошки подруге не оставила. К сожалению, в таких ситуациях и проявлялись человеческие качества.

Шура попросила подругу найти место в поезде, и прийти за ней, с ногами было совсем плохо. Ждала-ждала, и вдруг мелькнула мысль, что надо идти, иначе поезд вот-вот тронется. Раю увидела в окне вагона, за подругой она и не собиралась возвращаться. Чемоданчик Шура отдала Рае в окно и стала пытаться войти. Проводница не хотела ее пропускать в переполненный вагон, но на какое-то мгновенье ее отвлекли, и девушке помог забраться в вагон мужчина, подав руку.

Рая сидела в самом конце вагона на своих вещах. Одна добрая женщина, поняв, что Шуре совсем худо, уступила ей свое место. Её положили на лавочку, и она потеряла сознание.

На станции Горкино ей надо было выходить. Все боялась проехать мимо. Рая помогла ей выбраться с поезда на железнодорожные пути. Шура из последних сил волоком тащила за собой чемодан, вдохновляясь тем, что теперь почти дома. Надо было только пересесть еще на один поезд до Родников.

Полгрядки моркови

Она подошла к двум женщинам и попросила их купить билет. И они помогли ей сесть в вагон. На своей станции едва успела выйти, помочь было некому, так как в вагоне осталась последняя. Но это были уже Родники. Там у нее был дядя – брат отца. Его семья жила недалеко от вокзала, но и это расстояние надо было еще пройти. Дальнейший путь она преодолевала ползком, и чувствовала, что силы покидают ее. Наконец, забралась на крылечко родственников, а позвонить уже не могла.

Вскоре ее заметила хозяйка, но не узнала Шуру. Не узнала, но поверила ее рассказу. Втащила ее в дом и сообщила матери. Через два дня приехала мама из Болотнова на лошади.

Дома силы постепенно возвращались. Мама чем-то ее отпаивала. А Шуре все время хотелось почему-то в огород. Был август, и ее манила грядка моркови. Она таскала одну морковку за другой два дня подряд.

Мама обнаружила пропажу и сказала: «Кто-то у нас морковь потаскал в огороде». Шура призналась, что она. Мама не поверила сначала, потому что невозможно столько съесть.

Положенный месяц отпуска подходил к концу. Шуре дали направление в Лежнево. Но так не хотелось быть снова далеко от дома! И тут подруга пришла и научила: зачем в Лежнево, когда рядом фельдшеров не хватает. Посоветовала сходить в райздравотдел. Все получилось. В больнице в Парском врача забирали на фронт, освобождалось место. И врач обрадовалась, что есть кому передать больницу и сказала: «Справляйся, как хочешь!»

В Парском

В Парской сельской больнице было две палаты, мужская и женская. Здесь же выдавали лекарства по рецептам, сами готовили порошки (таблеток тогда еще не было).

Шура с первых дней окунулась в работу врача. Надо было провести обход, сделать больным назначения. Потом вести прием больных. На приеме более 30 человек приняла в первый же день.

Случилось, во время приема надо было скорее идти на вызов. Она предложила больным или ждать, или завтра прийти. Пока ходила к больному, никто не ушел. Принимала всех до вечернего обхода. И так каждый день. Если акушерка была свободна, и у нее не было рожениц, помогала отмерять порошки, а так все приходилось делать самой.

На вызова по деревням тоже ходила сама в любое время суток. Бывает в ночное дежурство, звякнет колокольчик – значит, кто-то пришел за помощью. Сторож выйдет на крыльцо, скажет, куда идти. Идти пешком, транспорта не было. Нередко плутала среди незнакомых домов в отдаленных деревнях.

Палех

Огромный объем работы давил, но после Ленинграда уже ничто не пугало. В больнице она приобрела огромный опыт лечения.

И все же 20-летней Шуре хотелось какой-то другой жизни. И решение пришло неожиданно. Как-то встретила свою подругу детства Машу Бурееву. Разговорились о том, о сем. И Маша рассказала, что учится в Палехе, в художественном училище. Шуру это очень заинтересовало. Раньше она об этом не слышала, но рисовать любила с детства, как и ее брат Дмитрий, и их отец. Отпросилась на работе в отпуск, и тайно, чтобы никто не знал в июле 1945 года с 1-го раза сдала экзамены в училище. Мама ее поддержала, потому что в училище платили стипендию, одевали и кормили студентов, так что Шура в материальном смысле ничего не теряла. И так будущая художница поставила руководство райздравотдела перед фактом. Отпускать ее, конечно же, не хотели, но что делать.

По словам Александры Аркадьевны, наступило самое счастливое время в ее жизни, о котором она и не мечтала. (Годы учебы в ПХУ 1945 – 1950). Учиться было интересно, творчество увлекало, окружали новые друзья. В ПХУ в то время преподавали известные мастера, как Николай Федорович Вихрев, а директором был Михаил Иванович Шемаров, будущие палехские легенды.

По окончании учебы пришла работать в Палехские художественные мастерские. В Палехе Шура встретила будущего мужа, тоже художника Юрия Виноградова. Вместе с Юрием Александровичем они вырастили сына и дочь, которые пошли по их стопам и тоже стали художниками. Так родилась новая династия в Палехе.

В искусстве Александра Григорьевна нашла свое призвание. Наверное, если бы знала о Палехе раньше, сразу поступала бы учиться искусству. Но ведь зачем-то надо было пройти тот путь, который выпал на ее долю?

Александра Аркадьевна часто задумывается над этим, понимая, что все, что случилось, должно было случиться. Это ее жизнь, единственная и неповторимая во всем мире.

Сейчас каждый миг рядом с ней забота и любовь дочери Ольги, теперь она ее ангел-хранитель.

Дай Бог, Вам, дорогая Александра Аркадьевна, еще долгих лет, спокойных и мирных, в тепле и уюте, окружении самых близких, родных людей!