Ветеран А.И. Смирнов: «Были случаи, когда меня уже не ждали, считали погибшим»

Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Призыв», пишет вам Удальцова Татьяна Валентиновна. Я живу в селе Сакулино Палехского района, мне бы очень хотелось, что бы в районной газете вы напечатали материал о нашем земляке, участнике Великой Отечественной войны и Афганской войны, патриоте своей Родины — об Аркадии Васильевиче Смирнове.
Аркадий Васильевич в настоящее время живет в Воронежской области, ему 91 год, благодаря учителю-ветерану Галине Викторовне Соловьевой он не потерял связь с Родиной. Галина Викторовна ведет с ним переписку. В одном из писем он написал: «Любая весточка с малой родины радует, в какой-то степени вселяет надежду, что ты кому-то нужен, кто-то о тебе ещё помнит». Я думаю, благодаря публикации в вашей газете многие вспомнят Аркадия Васильевича порадуются за то, что он жив и здоров, а вашу публикацию мы с Галиной Викторовной обязательно перешлем адресату. Заранее вам благодарна.

Проходят годы, меняются люди, исчезают деревни, закрываются школы. Многие ученики Сакулинской школы помнят своего знаменитого земляка участника Великой Отечественной войны, а также Афганской войны, Смирнова Аркадия Васильевича, на протяжении многих школьных лет они вели с ним переписку, летом 1988 года Аркадий Васильевич приезжал в родную школу. В 2007 году школьным музеем была выпущена брошюра «Профессия — защитник Родины», посвященная Смирнову Аркадию Васильевичу.
Аркадий Васильевич Смирнов родился в 1926 году в деревне Гари бывшего Пеньковского сельского Совета. В 1938 году окончил начальную школу в д. Соймицы. Для продолжения учебы был зачислен в Сакулинскую неполную школу.

Вот как Аркадий Васильевич вспоминал в своих письмах о начале войны и своей дальнейшей службе: «О нападении фашистской Германии на СССР и начале Великой Отечественной войны я узнал 22 июня 1941 года, находясь с отцом в городе Вичуга. К 12 часам дня закрылись все магазины, опустел базар. А вскоре тут и там зазвучали гармошки, слышался плач матерей и жён, провожавших в военкомат призванных по мобилизации военнообязанных для защиты Родины. Жизнь менялась на глазах. Посуровели лица людей. Не слышно было смеха и веселья. Всё замерло в каком-то оцепенении и ожидании. Мне тогда было пятнадцать лет. Закончив в мае Сакулинскую неполную среднюю школу с приличными оценками по всем предметам (без троек), мечтал уехать в город, приобрести хорошую рабочую профессию, как говорили, выбиться в люди. Но война перечеркнула все планы. Она сделала в одночасье нас не по годам взрослыми и суровыми.
В нашей семье было шестеро детей, и я из них самый старший. Отец в сентябре убыл на фронт. Надо было помогать матери поднять на ноги малолетних, как-то прокормить, во что-то одеть, одним словом, — жить. Работали в колхозе с утра до вечера. Но все, что производилось в хозяйстве, отправлялось на фронт. Для себя оставалось фактически то, что выращивалось в огороде и то, что удавалось собрать в лесу: ягоды, грибы…
А война постоянно напоминала о себе. Стали приходить похоронки и известия о пропавших без вести.
С приближением немцев к Москве увеличивался поток беженцев. Распространялись панические слухи. По владимирскому тракту, что проходил в двух километрах от деревни, днём и ночью гнали гурты скота вглубь страны.
В октябре сорок первого значительную часть здорового мужского и женского населения, в том числе и подростков, мобилизовали на оборудование оборонительного рубежа на случай сдачи Москвы. Вместе с взрослыми мы рыли противотанковые рвы, окопы, оборудовали дзоты, расчищали участки полей для аэродромов. Наш участок находился за Палехом в районе деревни Большие Дорки. В тот год зима наступила рано, и землю нередко приходилось отогревать кострами. Только в декабре, после разгрома немцев под Москвой, нас отпустили по домам.

Призвали в армию в ноябре 1943 года, когда нам исполнилось по 17 лет. Я был направлен в 193-й запасной стрелковый полк, в школу сержантов, которая размещалась в здании бывшей Шуйской гармонной фабрики. Несмотря на суровую зиму, занятия проходили только в поле и на плацу и длились с утра до вечера всё светлое время суток: кроме того, было немало и ночных занятий. Морозы и частые метели в расчёт не брались. В конце дня, при возвращении в казарму, на второй этаж поднимались с трудом. Питание было неважным. В нашей роте почти половина стали дистрофиками: занятия с ними проводились только в помещении. После выпуска, в июле сорок четвёртого, направили меня командиром отделения в 355-й запасной стрелковый полк во Владимир. Ещё до убытия к месту назначения состоялось знакомство, переросшее в дружбу с сержантом Володей Ламповщиковым, уже побывавшим на фронте и после ранения и лечения в Шуе также назначенного командиром отделения в один со мной взвод. В беседах со мною он постоянно внушал, что надо любым способом добиваться убытия на фронт. И такой случай вскоре подвернулся. В августе было объявлено о наборе во Владимирское пулемётно-миномётное училище. Наше образование и положение соответствовало необходимым для поступления требованиям, и мы были направлены в училище. Но на заседании мандатной комиссии, по предложению Ламповщикова, заявили, что раздумали быть офицерами и берём свои заявления обратно. В это время через Владимир на фронт из Горького направлялась маршевая рота, туда нас и зачислили.
В конце сентября сорок четвёртого мы прибыли на 1-ый Украинский фронт в 3-ю гвардейскую танковую армию под город Львов. Нас зачислили в 55-ю гвардейскую танковую бригаду. Володю — в разведку, меня — в батальон автоматчиков. Но командовать отделением, к сожалению, мне не пришлось. Причиной тому, как ни странно, явилась моя гражданская специальность и образование.
В феврале 1942 года, после окончания курсов счетоводов, я работал по этой специальности по февраль 1943 года в деревне Павлово Сакулинского сельсовета, а затем, до призыва в армию, в деревне Гари Соймицкого сельсовета.
Когда в батальоне узнали об этом, командир — майор Старченко — взял к себе в штаб вести учёт личного состава и быть связным с командирами рот. В то время штатными средствами связи части и подразделения обеспечивалось включительно до батальона.
Танковая бригада средних танков Т-34 состояла из трёх танковых батальонов и одного батальона автоматчиков. В боевой обстановке рота придавалась в подчинение командиру танкового батальона. Действовали по принципу: на открытой местности танки идут цепью впереди, а за ними — автоматчики; в городах, населённых пунктах, в лесу — наоборот, автоматчики расчищали путь танкистам. Связь с ротами поддерживалась только связными.
Сложность и опасность выполнения возложенных на меня обязанностей в боевой обстановке состояла в том, что днём, чаще ночью, вблизи противника приходилось одному пробираться в роты, уточнять обстановку, потери в личном составе для доклада командиру батальона. В случае ранения или потери ориентировки на местности можно было угодить к немцам. Приходилось надеяться только на себя, на выдержку, на умение и способность быстро ориентироваться и принимать правильное решение в самой сложной обстановке. Были случаи, когда меня уже не ждали и считали погибшим. Но проходило время, и я возвращался живым и невредимым в штаб батальона».
Аркадий Васильевич участвовал в боях за Берлин, вот что он рассказывал в письмах: «По решению Ставки Верховного Главнокомандования наша 3-я танковая армия с Дрезденского направления была повёрнута на Берлин, к которому мы подошли с юга в обход его 24 апреля. Пригород Целендорф. С ходу форсировали судоходный канал Тельтов и закрепились на небольшом пятачке. Немцы всеми имеющимися силами пытались нас сбросить в канал, обстреливая из всех видов артиллерийского и стрелкового оружия. Я впервые оказался в таком пекле, не надеясь выжить. Будучи на фронте, боялся лишь одного, погибнуть глупо, в безвестности, пропасть без вести, прослыть перед товарищами трусом.
Мы делали тогда свою работу, выполняли свой воинский долг согласно военной присяге и воинских уставов, по уничтожению немецко-фашистских захватчиков, вторгшихся в нашу страну с целью её порабощения, и не считали это дело героическим.

После войны мне пришлось несколько лет служить в прославленной 8-й гвардейской дивизии им. И.В. Панфилова, 28 воинов которой под Москвой совершили великий подвиг. Я лично неоднократно встречался и беседовал с оставшимися в живых участниками этого боя: Иваном Шадриным, Григорием Шемякиным, Илларионом Васильевым. Они не считали свои действия героическими. Они делали работу по уничтожению противника. Москву защищали сотни тысяч воинов и гражданских лиц. А пресса выделила для примера только их. Им просто повезло. Такова война. А кого тогда можно назвать героем? Писатель К. Смирнов очень точно определил подвиг таких людей. «Герой — это тот, кто в бою совершил нечто большее, чем определено ему воинским долгом». Для меня герои войны — это Александр Матросов, Николай Гастелло и многие другие. На фронте за четыре года войны побывало около 30 миллионов человек, а героями стали всего десять с половиной тысяч.
После окончания войны, еще несколько лет продолжая службу в составе оккупационных войск сначала в Австрии, затем Германии, будучи сержантом, я решил свою дальнейшую жизнь связать с Советской армией. Закончив в 1950 году военно-политическое училище, а в 1957 г. — военно-инженерное, стал офицером, кадровым военным. В последствии, закончив вечернюю среднюю школу, Ташкентский государственный университет, дважды высшее — академические курсы при военной академии в Москве, более или менее успешно продвигался по военной служебной лестнице. Почти половина из более чем сорока лет после военной службы прошли в песках, пустынях и горах Средней Азии, в Туркестанском военном округе.
Судьбой мне было уготовано в течение шести лет находиться в гуще афганских событий. 40-я армия, или как ее тогда называли, «Ограниченный контингент советских войск в Афганистане», была сформирована из войск Туркестанского военного округа и военнообязанных запаса согласно мобилизационному плану на случай войны. Мне по долгу службы, пришлось принять в этом деле самое активное участие. Все десять лет существования и боевых действий она оставалась частью войск округа. Поэтому вся ее жизнь, боевое и материальное обеспечение, боевая подготовка и боевые действия организовывались и проводились под непосредственным руководством штаба и политического управления Туркестанского военного округа. Мы постоянно находились в армии и работали, и вместе со штабом несли полную ответственность за все, что в ней происходило. Каждая операция против душманов тщательно разрабатывалась, утверждалась в Генштабе, и проводилась только совместно с афганской армией. В боевых операциях участвовали со средствами усиления, как правило, мотострелковый батальон, в исключительных случаях — полк. Потери в личном составе мы несли не только в стычках с душманами, сколько от неосторожного обращения с оружием и боевой техникой. Офицеры и солдаты 40-й — армии, штаба округа честно выполнили свой воинский и интернациональный долг, и им не в чем себя упрекнуть. Их действия получили положительные оценки большинства населения Афганистана. Вместе с тем мне было приятно убедиться, как участнику Великой Отечественной войны, что молодое поколение того времени не утратило чувства патриотизма, честно и добросовестно выполняло свой воинский долг перед Родиной, продолжая следовать боевым традициям Советской Армии.

Прослужив в Советских Вооруженных Силах более сорока лет, в 1986 году был уволен по возрасту и болезни, со списанием с воинского учёта в воинском звании «полковник». Последние семь лет службы в Туркестанском военном округе занимал должность секретаря (председателя) партийной комиссии округа, был членом парткомиссии при ЦК Компартии Узбекистана. За время многолетней службы мне пришлось много раз участвовать в крупных партийно-политических и военных мероприятиях, проводимых в армии и стране видеть в работе видных военачальников: Малиновского, Конева, Захарова, Соколова, Якубовского, генералов армии Лященко и Епишева, быть в довольно близких служебных отношениях с бывшими командующими Туркестанского военного округа генералами: С.Е. Белоножко, Ю.М. Максимовым и Н.И. Поповым, многими известными в то время политическими и военными руководителями Советской Армии и войск округов.
Горжусь тем, что более сорока лет защищал Отечество в такой могучей и одной из лучших армий мира — Советской Армии.
Девизом и примером для меня, в военное и мирное время, всегда служил образ Павки Корчагина из романа Н. Островского «Как закалялась сталь». «Жизнь человеку даётся один раз, — говорил герой романа, — и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…».
И если бы мне пришлось вновь прожить жизнь, то я избрал бы военную карьеру и профессию «Защитник Родины», повторил бы тот жизненный путь, который уже прошел.
На склоне лет мне не стыдно людям смотреть в глаза. Я всю жизнь учился и работал на благо Отечества. С благодарностью вспоминаю своих родителей, давших мне жизнь и первоначальное воспитание, Сакулинскую неполную среднюю школу и ее бескорыстных учителей, командиров и политработников, научивших меня военному делу, товарищей по оружию, окружавших меня на протяжении всей службы и делившихся со мной своими знаниями, опытом и мудростью».

В настоящее время Аркадий Васильевич живет в городе Богучар Воронежской области. В свои 91 год все по хозяйству делает сам, стирает и ремонтирует одежду, содержит в чистоте квартиру. Ежедневно совершает прогулки до 2-3 километров в одно и то же время. Вот, что в своем письме написал Аркадий Васильевич «Живу по армейскому распорядку дня с 1943 года. Ничего не меняю. Армия научила меня мужеству, выдержке, стойкости. Делать лишь то, что полезно и нужно для нормальной человеческой жизни». Аркадий Васильевич продолжает участвовать в патриотическом воспитании подрастающего поколения, на уроках мужества в школах и других учебных заведениях. Благодаря Соловьевой Галине Викторовне, бывшему директору Сакулинской школы, он не потерял связь со своей малой Родиной, уже много лет они ведут переписку. В своих письмах Аркадий Васильевич с теплом вспоминает о жителях деревень Жуково, Фалюшино, Левино, Линево, Павлово. Куда бы ни разбросала нас судьба, тот милый уголок малой родины мы будем вспоминать всегда, и хотя бы маленькая связь, маленькая ниточка очень нужна каждому человеку, а когда тебе уже за 90 она даже необходима.